Василий Иванович Суриков.
"Меншиков в Берёзове".
1883.
Если следовать популярным ныне рейтинговым принципам, то картина Василия Ивановича Сурикова «Меншиков в Берёзове» наверняка входит в «первую десятку» самых популярных картин на темы русской истории, и огромное количество людей знают о Меншикове главным образом по картине Сурикова. И это не случайно. Не касаясь, безусловно, высокохудожественных достоинств картины, скажем, что помимо конкретного содержания в нее вложена некая иная информация, отражено нечто «генетически» знакомое и близкое множеству поколений русских людей, то, что уже в древности отлилось в пословицу «От тюрьмы да от сумы не зарекайся». Не случайно поэт Серебряного века Михаил Кузьмин писал:
И мы, как Меншиков в Березове,
Читаем Библию и ждем.
Сам образ картины возник у художника, как это часто бывает, случайно. Суриков вспоминал, что сюжет картины пришел ему на ум, когда он в 1881 году вместе со своей семьей жил на даче, в деревне, в небольшой избушке. Шли дожди и его близкие тоскливо жались вокруг стола и: «Здесь, - писал Суриков, - вот все мне и думалось: кто же это так вот в низкой избе сидел. И поехал я это раз в Москву за холстами. Иду по Красной площади. И вдруг… - Меншиков! Сразу всю картину увидел». Сохранившийся эскиз «Две женщины в деревенской избе» (1881-1882) подтверждают слова художника о первоначальном впечатлении, давшем толчок фантазии.
В истории ссылки Александра Даниловича Меншикова есть своя тайна. Как известно, «счастья баловень безродный» рухнул внезапно, и необыкновенно быстро из «князи» он превратился в «грязи». Это произошло в начале сентября 1727 года. До этого ближайший сподвижник Петра после смерти своего повелителя в 1725 году достиг всего, о чем мог мечтать подданный: немыслимых богатств, всевозможных чинов и званий. В мае 1727 года императрица Екатерина I, вдова Петра и давняя подруга Меншикова, перед своей смертью подписала завещание, согласно которому на престол вступал Петр II, 12-летний внук Петра Великого, при условии, что он, достигнув совершеннолетия, женится на дочери Меншикова Марии. Светлейший так спешил, что в мае 1727 года обручил Марию с императором, стал генералиссимусом, полным адмиралом. В тот момент он был фактическим правителем России, «полудержавным властелином». Чтобы не спускать глаз с юного императора, Меншиков перевез его из Зимнего дворца к себе, во дворец на Васильевском острове. Но летом 1727 года Меншиков неожиданно и очень тяжело заболел, а когда он поправился, оказалось, что Петр II уже не хочет подчиняться воле светлейшего князя. Он не скрывал, что его опека императору весьма стеснительна, а невеста Мария – неприятна. Настроить Петра II против Меншикова сумели его приближенные – князь Иван Долгорукий и воспитатель царя вице-канцлер А. И. Остерман. Последний, как оказалось впоследствии, вел двойную игру: заверял Меншикова в своей преданности и одновременно настраивал Петра II против опекуна и будущего тестя. Сентябрь 1727 года стал роковым для временщика: Меншиков был арестован, а затем сослан вместе с семьей в ссылку. Современники удивлялись необыкновенной легкости, с которой был сброшен с вершины власти и могущества этот временщик. В самый ответственный момент, когда стала реальна угроза опалы, Меншиков опустил руки, не пытался сопротивляться, бороться, почти сразу же подчинился воле императора, начал слать государю уничижительные челобитные, в которых просил «всемилостивейшего прощения» и заклинал: «Да не зайдет солнце во гневе Вашем!» Что же сломило волю этого могущественного вельможи, что повергло его к ногам мальчишки-царя, который поначалу так боялся и слушался Меншикова? Не будем забывать предшествующие столетия русской истории, особенность социального строя России, при котором не было европейских сюзеренов и вассалов, а был лишь один господин – государь, а все остальные числились его подданными-рабами. С ними государь был волен поступать по своему усмотрению. Да и при Петре знатные вельможи подписывали свои челобитные, как во времена Ивана Грозного: «Раб твой государской, пав на землю, челом бью». Были и варианты: «Всенижайше рабски припадая к стопам Вашего величества…» Прав французский посланник при русском дворе маркиз Шетарди, писавший о русских вельможах: «Знатные только по имени, в действительности же они были рабы и так свыклись с рабством, что большая часть из них не чувствовала своего положения». Таков был и Меншиков.
Ну, а дальше было как всегда. Выехав из Петербурга с огромной свитой, со всеми своими богатствами к месту ссылки – в свое воронежское имение Раненбург, Меншиков ступил на стезю лишений и унижений. Сначала у него отобрали иностранные ордена; когда ссыльные подъехали к Твери, велено было пересадить семейство Меншиковых из карет в простые телеги; в Раненбурге были отобраны все его несметные богатства. А потом пришел указ, в котором государь «о Меншикове» изволил определить: послать, обобрав ево все пожитки, в Сибирь, в город Березов з женою и с сыном и з дочерьми. И дать ему из людей ево мужеска и женска пола десять человек ис подлых». Когда скорбный поезд «обобранных» выехал из Раненбурга, его нагнал курьер с указом и начался последний обыск… Таково было предписание из Петербурга: не дать ссыльному светлейшему князю увезти с собой ничего лишнего сверх положенного по инструкции. И действительно, у Меншикова «лишнее» нашли: «шлафрок ношеный – 1», «чулки касторовые, ношеные – 1», «скатерти – 4». У женщин (жены и двоих дочерей) отобрали нитки с иголками. Напоследок у Меншикова отняли ветхий кошелек. В нем лежали 59 копеек. Это были последние деньги самого богатого человека своего времени… Так что изображенный Суриковым массивный перстень на пальце у Меншикова – художественная вольность с целью особо выделить сжатую в бессилии могучую длань бывшего властителя.
По дороге, под Казанью, умерла жена Меншикова Дарья Михайловна, и, согласно легенде, он сам выкопал для нее могилу, в чем можно сомневаться, ведь его сопровождали восемь слуг. впрочем, к этому времени Меншиков переменился. Он уже не писал, как в начале своего пути из Петербурга, жалобных челобитных адресатам, которые ранее были счастливы лишь лицезреть светлейшего. Меншиков, сам безжалостно топтавший без счета своих врагов, понял, что произошедшая с ним катастрофа – это уже навсегда, и в какой-то момент смирился с судьбой. Приехав в Березов, вместе со своими слугами он построил деревянную церковь и горячо там молился – так часто бывает: люди находят «путь к храму» только тогда, когда их в известное место «клюнет жареный петух». Некоторые считают, что при создании картины помимо дачных воспоминаний на Сурикова произвела впечатление картина Ж.-Б. Греза «Отец семейства, читающий библию».
Возможно, это и так, но все же картина Сурикова художественно и психологически глубже и интереснее работы французского художника. Она передает отчаяние и безысходность семьи, оказавшейся в заполярной ссылке, в бедной, холодной, низкой избушке, за узким окном которой воет вьюга. Недаром Крамской первым заметил, что если изображенный на картине Меншиков встанет, то пробьет головой потолок. Нет сомнений, что Суриков был хорошо знаком с законами перспективы и этот прием он применил сознательно. Также понятно, почему он не использовал для картины дошедший до наших дней подлинный портрет старшей дочери вельможи Марии. На ее место, у ног Меншикова, он «посадил» собственную жену Елизавету, к тому времени смертельно больную. Ее нежное лицо с кругами под глазами, безучастная поза ярко выразили то отчаяние, которое испытывала эта «порушенная императорская невеста», чью жизнь, в сущности, сломал собственный отец. Да и сам Меншиков, смотрящий, как и дочь, невидящими глазами в пространство, совсем не похож на того «полудержавного властелина», которого мы знаем по известным и Сурикову портретам и бюсту Растрелли. Но и это отсутствие сходства простительно: нет сомнений, что этот раздавленный несчастьем, униженный, небритый человек никак не мог походить на прежнего самоуверенного и веселого вельможу в пудреном парике.
Конец истории семьи Меншикова в Березове печален. На праздник Рождества 1728 года в самый день своего 18-летия на руках у отца умерла (возможно от тифа) Мария, а почти через год, в ноябре 1729 года, смерть пришла и за Меншиковым. Он был похоронен у церкви, в вечной мерзлоте. А потом, многие десятилетия спустя, берег реки Сосьвы в том месте, где было кладбище, обрушился, прах светлейшего унесло полой водой, он уплыл от людей, будто по водам Леты – реки времени и забвения… Младшие дети – сын Александр и дочь Александра – были возвращены из ссылки в 1731 году.
Евгений Анисимов. «Письмо турецкому султану. Образы России глазами историка». Санкт-Петербург, «Арка». 2013 год.
* * *
СМОТРИТЕ ТАКЖЕ:
